- Здравствуй, Lucy!
- Albianco?.. Не верю глазам своим!.. Это правда ты??
- I am.
- Грешным делом, думала тебя и в живых то нет. Ты так неожиданно исчез. Сколько лет то прошло! 10? 15?
- Много. Я тоже не ожидал встретить тебя в аське.) Ты ведь, я помню, не очень любила в ней появляться.
- О, боже! Расскажи как ты? Где?
- Ранчо. Закат. Трое ребятишек.. Или четверо. Кто их считает!? Может пять.)) Бегают, резвятся в розовой пыли. Я в ковбойских сапогах, валяюсь в кресле-качалке на крыльце, покуривая сигару и щелкаю по клавишам Макинтоша. Жена достирывает простыни. Развешивает по веревкам. Загоняет детвору в дом. Берет у меня сигару, делает пару затяжек, дарит мне свою белоснежную улыбку и очаровывает парой своих изумительных бескрайних глаз. Страстно целует и шепчет, что настало время ужина, а потом… И все в округе завидуют, мол, как же повезло этому Санчо с ранчо, да отчего же у нас то все не так замечательно.))
- Ты это серьезно? Ты женат?? У тебя есть дети???
- Ну, вообще-то свадьбы не было, но, видимо, да.)
- Невероятно!.. Я хочу узнать, как ты докатился до такой жизни! То есть, что случилось, как всё это началось и..?
- Начало.. О.. Начало лучше не вспоминать...



Долгая дорога к Рэйчел


Меня убили, а потом выбросили за борт. Был шторм. Не девять баллов, но плескало, по моим меркам, не слабо. Не поверишь, я плыл к западному побережью Северной Америки на самом настоящем контрабандистском судне с культовым названием «ROCK STAR». Сам этот факт был крайне немыслимым для моей самой обычной размеренной и законопослушной жизни. На самом деле, я просто хотел добраться до какого-нибудь российского порта из одной забытой богом дыры на побережье Южно-Китайского моря, куда меня занесли небольшие туристические неприятности. Путь по морю там казался самым простым решением. Не помню, когда точно потерял сознание и сколько меня носили воды бескрайнего Тихого океана, очнулся я уже в уютной кровати, надо мной колдовала прекрасная девушка с очаровательными глазами и не менее очаровательной улыбкой - дочь хранителя маяка, к которому меня прибило волной. Веришь - нет, ее звали Агнесс.

Скажешь, так не бывает? Я тоже так думал, но...


Нет худа без добра, а добра… Слишком уж все это злоключение заканчивалось прекрасно. Я шел на поправку и с каждым днем все сильнее проникался очарованием Агнесс. Я бродил по этому близэкваториальному острову, на котором расположился маяк, и наслаждался его райским видом, сошедшим с рекламы шоколадного батончика «баунти». В моих мечтах уже почти ясно вырисовывалась картина, как я остаюсь здесь навсегда. Но… то было лишь начало начала.

Ее отец - хранитель маяка - хоть и был, по сути своей, не плохим человеком, но оказался за одно с теми самыми контрабандистами. Маяк был перевалочным пунктом, временным хранилищем контрабанды и награбленных сокровищ. В общем, те самые пираты периодически наведывались к старому моряку. Не скажу, что ему все это нравилось, но волею судьбы, однажды войдя, он уже не мог выбраться из этого проклятого круга.

Было раннее утро, когда они застали меня врасплох. Лишний человек с лишней парой глаз на маяке был им совершенно ни к чему и старик это знал, но не успел ничего сделать.
Я был не просто лишней парой глаз. Разумеется, они узнали меня. Как можно не вспомнить человека, перестрелявшего половину их команды (ну, может не половину, но человек шесть точно – в револьвере закончились патроны) и теперь вдруг вновь восставшего из ада? Возможно, они приняли меня за агента какой-нибудь федеральной службы по борьбе с контрабандой.

Из пассажиров я был не один на их судне. Со мной ехали еще четверо китайцев. Я далеко не супергерой и даже не заурядный смельчак, поэтому сама мысль, что придется ехать куда-то морем, да еще на пиратском судне, меня крайне нервировала – наверняка ведь команда вся сплошь из подонков, думал я, но…

Но денег у меня хватало только на такое путешествие домой. К людям посоветовавшим мне это судно я испытывал определенное доверие, они уверяли меня, что все это почти законно и очень скоро я окажусь у себя на родине, ко всему прочему, они познакомили меня с одним русским матросом с этой шхуны, который показался мне в общем парнем не плохим, хоть и довольно грубым, так что, в конце концов, я согласился на эту авантюру.
Тем не менее, я решил, что на все время путешествия забьюсь в самый дальний угол и как можно меньше буду контактировать со всем этим морским сбродом, включая своего «земляка». И, в конечном итоге, если бы не тот самый русский матрос, может все закончилось… по-другому.

Он постоянно был навеселе, как в прочем можно было и ожидать, памятуя о его ярко выраженном происхождении, и постоянно его тянуло поболтать с «землячком». Он был моими глазами и ушами на этом корабле. По его разговорам с ним я более-менее ориентировался в пространстве и, с часу на час, уже готовился к прибытию и избавлению от его общества. В какой-то момент я почувствовал, что что-то пошло не так. Путешествие в трюме затягивалось. «Земляк» в ответ на мои опасения «успокоил» меня, что пришлось сделать «небольшой» крюк, дабы не нарваться на правоохранительные кордоны, чем посеял в моей душе не то чтобы тревогу, но я бы сказал легкое состояние паники.

Как-то, в один прекрасный день ближе к концу уже второй недели путешествия, его прибило поиграть в традиционную русскую игру «ты меня уважаешь?» Я спиртное на дух не переносил, и кружки слабоалкогольного пива мне хватало выше крыши. Настроение у меня и так уже было никакое, а тут еще эта пьяная морда стала играть на моих оголенных нервах. Потихоньку дело двигалось уже к драке (а он был верзила еще тот), но вошли другие члены экипажа, тоже навеселе (схожей по менталитету национальности) и это его отвлекло. Не надолго.

Вчетвером они переключились на китайцев. Да, среди тех была прелестная китаянка. Просто картинка, сошедшая с одного из кадров традиционного китайского блокбастера. И хоть началось все с расистского издевательства над «убогими» представителями китайской нации, ее очаровательная «узкоглазая» и «желторожая» представительница не на шутку возбудила своей «убогостью» их мужскую энергию.
Нет, не буду врать, что я сразу бросился на ее защиту. Четверо вооруженных верзил не оставляли в моем сознании никаких шансов на уместность и благоприятный исход моего вмешательства. Меня, разумеется, трясло от страха и недовольства, но сделать я ничего не мог. На ее защиту встали трое китайцев. Против четырех верзил в моих глазах они тоже выглядели маловпечатляюще, но на их стороне было кунг-фу…

И этого кунг-фу оказалось достаточным, чтобы отвлечь внимание подонков от прекрасной беженки из поднебесной на пару минут. Их мутузили так, что меня чуть не стошнило. Голова кружилась страшно, сердце как отбойный молоток стучало в пятках и живот превращался в центрифугу вот-вот готовую завращаться. И все же, к счастью моей гордости, я каким-то образом преодолел на несколько секунд эту слабость плоти, а далее уже все завертелось само собой.
Робко, я попытался начать воздействовать на их «коллективное бессознательное», через единственный вербально доступный разум - моего «земляка», который несколько минут назад едва не набил уже мне морду – россиянин, ети его мать!

Мою жалкую попытку остановить насилие уговором, он прервал резким ударом по моей физиономии. Он ударил наотмашь, но даже этого мне было достаточно, чтобы почувствовать потенциал его силы. В пору было остановиться и прекратить геройствовать, ибо угроза собственной шкуре была более чем реальной. Один из латиносов уже почти преступил к своей сексуальной трапезе, остальные поджидали, придерживая жертву. Девушка издавала ужасные крики и кидала на меня отчаянные взгляды, моля о помощи. Китайцы (я так понял, они все были родственниками), валялись без сознания в лужицах собственной крови. Душу просто выворачивало наизнанку.

Я попробовал еще поорать, как можно суровее, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. В ответ «земляк», очевидно теряя последнее терпение, вытащил из кобуры свой громадный блестящий револьвер и направил его дуло прямо мне в лицо. Здесь уже я отчетливо увидел периферическим зрением «девушку с косой», стоящую в паре шагов от меня. Внутри все похолодело.
Он взвел курок и превосходным русским матом объяснил мне, что любой последующий вопль из моего рта, спровоцирует ситуацию, в результате которой мои мозги будут стекать по находящейся прямо за мной стене.
Когда я отступил на пару шагов и всем своим капитулирующим видом показал, что я все понял, он в полной уверенности, что так оно и есть, аккуратно вернул курок в прежнее положение, засунул револьвер за спину и повернулся ко мне спиной, вернув все свое внимание к разыгравшемуся аттракциону. До сих пор не понимаю, неужели я выглядел таким полным чмом, что он позволил себе сделать такую глупость!?

Меня уже не было – тот я, которым я себя помню, весь извелся на нервы; тот, кто в следующее мгновение выхватил у него револьвер, был просто чокнутый киборг, которому было абсолютно нечего терять, кроме своих директив. Я никогда не стрелял из револьвера, я не знал, есть ли в нем пули, нужно ли его снимать с предохранителя и есть ли он у него вообще. В то же время, я отлично понимал, что те трое остались при оружии, довольно часто из него стреляли, вероятно, достаточно метко и в любое последующее мгновение могли меня пристрелить.

О, да! Теперь все внимание было исключительно на мне. Дальше туман. Кто-то из них, мне показалось, выхвалить оружие и в него вылетела первая пуля, в тот же момент «земляк» бросился на меня и поймал вторую. Поймав вторую пулю он вместе с ней по инерции рухнул на меня, и пока я полуистерично выбирался из-под его туши, в руках остальных двух подонков уже блестели стволы (один даже не удосужился надеть штаны, так что поблескивал сразу двумя стволами), их пули составили компанию второй пуле в туше моего «земляка». Одновременно с этим, третья и четвертая пуля нашли своих будущих хозяев просто каким-то велением божьим, ибо никаким реальным образом я не мог в них попасть, стреляя из-под туши соотечественника, держа револьвер в прижатой ею руке, словно герой второсортного американского боевика.

И наступила тишина.
Как я умудрился убить их с первого выстрела, я не знаю, возможно, в меня вселился какой-нибудь китайский демон-мститель и принялся двигать моею рукой – более рационального объяснения я найти не в силах. Девушка находилась в полубессознательном состоянии и еле слышно постанывала, остальные признаков жизни не подавали. Только стук сердца и лихорадочное дыхание моего тела заполняли пространство этой смертельной едва ли не осязаемой тишины, но их я совершенно не ощущал, словно находился где-то вне себя. Мозг лихорадочно соображал, что же дальше, как теперь…

Тишину прервал приближающийся топот ног. Двое забежали по лестнице в трюм и стали свидетелями этого «натюрморта» в центре со мной и блестящим громадным револьвером в моей руке. Черт меня дернул дернуть этой рукой в их сторону в попытке все объяснить. В следующий миг до мозга дошло, какой приказ он отдал, и каким-то чудом мое тело разминулось с двумя кусками свинца, сиганув с места встречи с ними за груду ящиков.
Видит бог, я этого не хотел, но слушать меня никто не пытался, а куски свинца посыпались градом.

Уже по привычке видимо, повалив одного на повал сквозь щель между ящиков пятой пулей, шестую я уже наверняка посылал в грудь последнему из нападавших, увидев момент, когда он начал, к моему счастью, менять обойму. Я выскочил из укрытия и прицельно выстрелил. Пуля прошла ниже. Намного ниже. Я попал ему в ногу. Контрабандист взревел. Растеряно, я поспешил нажать на курок еще раз, но револьвер лишь щелкнул. Без характерного грохота. Раз, второй, третий - до меня дошло, что кончились патроны. С криком я бросился на бандита (благо он не был таким верзилой, как прежние), сбил его с ног, приложив вдобавок рукоятью по челюсти, и выбежал по лестнице на спасительную палубу.

«Что теперь? Что теперь?» - лихорадило рассудок. Я стал звать капитана, на своем ломаном английском. «Капитан все поймет! Я ему все объясню!» - пытался я убедить сам себя в рассудительности капитана головорезов.

Появился капитан. За ним остальная часть команды судна. «Пудэгандаун! Пудэгандаун!» - ревел он, нацеливая на меня свой револьвер. Я понял, что оружие все еще у меня в руке и поспешно выбросил. «Зэй хэв дранк! Зэй вонт рэйп зэ гёл! Энд зэй килд чиниз! Энд вонт ту кил ми! Ай джаст.. айд джаст трайд протект майселф.. энд хё! Зэй воз крэйзи дранк! Айм сорри!» - лепетал я как мог. Капитан с сомнением посмотрел на меня, по всей видимости, не особо разбирая мой диалект, затем оттолкнул меня и спустился в трюм, на несколько секунд оставив наедине с, мягко говоря, неодобрительными взглядами своей банды. Потом он вернулся и без всяких сопроводительных слов всадил мне пулю прямо в грудь. Я упал замертво. Дыхание перехватило, в голове сильно помутилось, но я еще чувствовал, как меня сбрасывали за борт, и как в голове проскочила последняя мысль – «вот теперь все!» Затем я, наконец, очутился в мокрых объятиях, так долго поджидавшей меня, «девушки с косой»…


«Девушка с косой» оказалась на удивление очаровательной, но по инерции я все-таки вздрогнул, увидев ее лицо перед собой, и вжался в матрас так глубоко, как только позволяли его пружины. В тот же момент тело пронзила острая боль, и я снова отключился на какой-то промежуток времени.
Я в полном неведении, каким чудом я смог остаться на плаву в тот шторм, как я не истек кровью до смерти, как не стал завтраком, обедом или ужином для акул и какой такой счастливой случайностью меня благополучно прибило к берегу. Видимо, я был не очень хорошим человеком, памятуя об известной русской поговорке, если морская пучина не затянула меня на свое дно.
Агнесс была словно ангел. Я попал в Рай. В объятья ее чарующих карих глаз и лучезарно-игривой улыбки. Две недели в Раю. Да мне было больно – словно бог Тор разозлился на меня за что-то и приложил мне в грудь своим молотом. Но я на удивление быстро шел на поправку и был уже почти здоров, к моменту, когда появились они…

Тот тип, которому я прострелил ногу и сломал челюсть, нашел меня рано утром спящим, нежно разбудил пинком в бок и, прихрамывая, под дулом пистолета вывел вниз, где я встретил безумный взгляд капитана, явно не ожидавшего этой встречи. Он о чем-то уже жарко спорил с хранителем маяка и мое появление добавило масла в огонь. Они говорили очень быстро и неразборчиво, поэтому я практически не понимал о чем идет речь. Было только понятно, что капитан не понимал, какого черта я здесь делаю, и требовал от хранителя открыть какой-то сейф.

Не знаю, каким таким данным богом незаметным для меня и приметным для других очарованием, но я стал не безразличен не только Агнесс, но и ее отцу. Может оттого, что у хранителя были русские корни, и он даже вполне складно мог сказать по-русски несколько слов, отчего получал истинное наслаждение, встречая во мне понимание. Услышав вдруг русскую речь, видимо, что-то в нем всколыхнулось ностальгическое на генетическом уровне. Факт, есть факт – когда капитан нацелил на меня револьвер, хранитель схватил его руку и отвел в сторону. Выстрел подпортил стену, а промах окончательно вывел из себя капитана. Он припечатал старика кулаком к стене, затем схватил за одежду и швырнул через стол в угол, ломая, оказавшуюся на траектории полета, мебель.
Старик был вовсе еще не старик и был крепким малым. Шишками и синяками его было не остановить. Увидев, что дело принимает столь серьезный оборот, он выхватил пистолет и потратил пару патронов на проделывание дополнительных дырок в теле капитана. Первый помощник (или как там это называется у пиратов), он же раненый не так давно мною в ногу, слегка опешил от происходящего, но довольно быстро среагировал, успев подстрелить хранителя, прежде чем я по привычке сбил его с ног и принялся ломать челюсть. На шум, как водится, начал сбегаться народ.

Первой прибежала Агнесс. Ситуация определенно провоцировала недоумение. Увидев в углу отца истекающего кровью, она вскрикнула и бросилась к нему. Он принялся ее по традиции не очень убедительно успокаивать, закашливаясь кровью. В то же время, подоспели остатки экипажа пиратского судна с оружием наготове. И к тому времени, чудом мне уже удалось завладеть оружием моего подопечного, лишив его сознания и изрядно поотбивав себе кулаки.
Но я не мог, подобно герою второсортного американского боевика, встречать каждого входящего в дверь выстрелом. Все-таки это были люди.

Слава богу, это сделал хранитель. Так что пули хоть и полетели в меня, как в первого попавшегося на их глаза ублюдка, но пролетели они намного выше. Быстро объяснив себе, что нужно принимать предложенный сценарий, несмотря на все его противоречия моим нравственным устоям и всей моей предыдущей жизни, я принялся расстреливать всех, кто появлялся в дверном и оконном проемах.

В прочем, самоубийцы довольно быстро кончились, и человек пять притаились в засаде, зорко приглядывая за выходом из маяка. Мою попытку выглянуть в окно сопроводили свистом пуль летящих снаружи. Отец Агнесс еще держался, хотя даже не будучи доктором, я чувствовал, что все очень плохо. Он подозвал меня к себе и приказал мне принести оружие. В его арсенале был пулемет, с десяток пистолетов, пара винтовок, несколько гранат и множество патронов разного калибра. Я взлетел по лестнице в кладовую с резвостью кошки, забыв о еще не покинувшей меня после ранения слабости. Сознание тревожила мысль, что в мое отсутствие может произойти что-то страшное, дорога была каждая секунда. Пираты могли в любой момент решиться на штурм, а на его отражение у старика оставались один или два патрона. Пока я бегал, старик пытался вести с ними диалог из укрытия, возложив все надежды на блеф. И блеф ему не плохо удавался и может быть даже…
Я вернулся, когда Агнесс сползала по стене с ярким кроваво-красным бутоном, расцветшим на ее белоснежном платье, а хранитель спускал остатки обоймы в тело капитана. Она оказалась на пути между старым хранителем маяка и совершенно некстати ожившим капитаном, так, словно он был главным, и по традиции не способным сразу умереть, злодеем второсортного американского боевика.

На стрельбу прибыло подкрепление. Все-таки они были отчаянными головорезами, абсолютно не думающими о своей шкуре. Возможно они решили, что ситуация внутри координально изменилась в их пользу, о чем должно быть свидетельствовал истошный крик старика, увидевшего ранение своей дочери. Всех их скосила пулеметная очередь, едва раскрылась дверь.

Долго еще мне не верилось, что все они мертвы. Разум будоражила мысль, что еще один где-то припрятался и вот-вот выбьет мне мозги метким выстрелом. Эта мысль меня покинула только лишь когда я ступил на берег западного побережья с борта этой проклятой шхуны.

Перед смертью старик мне завещал часть своих сбережений, при условии, что остальные я передам его дочери. Сначала я думал, что он бредит, но оказалось, что у него есть еще одна дочь на континенте. Он рассказал, как ее найти, посоветовал одного надежного человека, который поможет мне, показал, где находится тайник, из-за которого, собственно, и возникла ссора с капитаном и... благословил.

Я похоронил их на холме недалеко от маяка, откуда открывался весь простор этого маленького райского острова. Внизу под их могилами неутомимые волны в бесчисленный раз разбивались о скальную породу.
Пиратов я просто стащил в овраг подальше и прикрыл ветками. Сил следовать христианским обычаям в отношении их плоти у меня уже не было, я и так сделал больше, чем они того заслуживали. Просто было противно оставлять их гниющие туши в стенах этого светлого для меня места.
На душе было тяжело. Все будущее, прошлое и настоящее слилось в один черно-кровавый сгусток, заполнивший душу до краев.
В тайнике было много денег. Очень много. И, мала та надежда, что хоть крохотная их часть не запятнана кровью. Там были деньги, самоплавленные золотые слитки, потерявшие своих хозяев драгоценности и вездесущия наркота. Много наркотиков. Думаю, на несколько зеленых миллионов. Их я скормил морю, а остальное собрал в две увесистые сумки. Я весьма сомневался, что смогу избежать встречи с полицией, береговой охраной, ФБР, ЦРУ, ВМФ или кем там еще и вообще остаться с таким грузом никем незамеченным. У меня даже не было надежды, что я смогу завести шхуну, чтоб покинуть этот остров головорезов и добраться до континента.

Старик-хранитель умирал в течение целых суток и успел мне рассказать, как управиться с кораблем, как выбрать наиболее безопасный курс, но что все получится так, как он сказал, я не верил. Мне было все равно и я обреченно шел данным мне курсом, хладнокровно ожидая неминуемой встречи с органами правопорядка. Но, так видимо было угодно судьбе, что мне вообще не попалось ни души на пути к берегу. Даже птицы не летали тем курсом. Едва только «Роковая звезда» коснулась земли, я спрыгнул на берег и побежал от нее прочь, не оглядываясь…


Долго и одиноко яшел по дороге, пока, наконец, не встретил указатель на Сан-Диего. Вскоре я поймал попутку, добрался до города, прикинулся русским путешественником, нашел человека, рекомендованного мне хранителем маяка, и ни одно препятствие не встало на моем пути.
Они воевали вместе во Вьетнаме и один из них спас жизнь другому (ей богу, какое-то голливудское кино!) Теперь он отплатил ему свой долг мне. Он сделал мне паспорт, гражданство, легализовал золото и деньги, немалая часть которых, разумеется, досталась и ему, и посадил меня на автобус до Далласа, немного в стороне от которого, жила вторая дочь старика-хранителя – Рейчел. Старик не сказал, что они с Агнесс близнецы. Поэтому я испытал шок, когда увидел ее, и мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.

У нее было небольшое ранчо, весьма удручающего вида, хотя местность вокруг была просто на загляденье. Настоящая американская прерия, в которой некогда паслись стада бизонов, и коренное население проносилось по ним, обгоняя ветер, на укрощенных мустангах с диким улюлюканьем.
Старое ранчо было на грани разорения, так что грязные отцовские деньги пришлись ей как нельзя кстати.

Да, она была так благосклонна, что позволила мне пожить некоторое время на ее ранчо, хотя я был уверен, что она прогонит меня прочь, едва дослушав до конца всю эту историю и, еще в лучшем случае, не станет вызывать полицию. У нее было не все ладно в отношениях с отцом и старшей (на пару часов) сестрой, но все же это не мешало ей любить их. И слезы беззвучно текли по ее щекам еще долго после окончания моего рассказа.

Так, некоторое время я жил там, делал, что мог по хозяйству, помогал ей приводить ранчо в порядок, наслаждался пресловутой американской мечтой, воочию созерцал тот Дикий Запад, что бушевал здесь несколько сотен лет назад и который я с таким упоением много раз наблюдал в кино, и... растворялся в очаровании ее глаз.
Спустя время, у нас появилась дочь. Мы дали ей имя Агнесс. За ней последовал сын Джон. Его имя было дано ему в честь его деда и, по совместительству, отца Рейчел. Детей прибывало с каждым годом. И, думаю, пятый не последний, судя по вчерашней ночи. Настоящая американская семья с крепким фундаментом из русских корней.

Сейчас, глядя на закат, и затягивая очередную сигару (это ужасно вредно, я знаю, и я обязательно это брошу, но чуть позже, когда вволю наслажусь этим ощущением, ведь какое может быть ранчо без сигары!), сидя в кресле-качалке на крыльце моего нового дома, и во всей полноте ощущая настоящий семейный уют, я чувствую в душе абсолютный покой. Тот мрачный эпизод время, как могло, затуманило в моей памяти и... все же, как бы ни были порой жестоки и невыносимы пути судьбы, именно они привели меня сюда, к месту, где я обрел счастье. Где сияет очарованием пара этих ангельских карих глаз, и шелковое облако ее темных волос волнует ветер прерий, и ее лучезарная улыбка игриво манит к себе и губы мои тянутся к ней со словом ВЕЧНОСТЬ.